Когда вечность, подобная сумрачной мгле,
Уступила дорогу векам на Земле,
А века, словно реки, растеклись по годам,
А года шли по селам и городам,
Тут из лета семь тысяч и семьдесят шесть
О себе шлет Писцово короткую весть:
Среди топких болот в окруженьи церквей
Небольшое село, но в чести у царей.
Что же было в сем месте до этой поры?
Круг Писцова - Рахманки, Шимаханки, Шатры...
Шли татары, оставив деревни - следы,
Так хранит нас земля наша от глухоты.
А еще, чтоб мы видеть могли сквозь века,
Чтобы памяти нашей не мелела река,
И на наши вопросы всегда был ответ,
Нам оставлены храмы, как вечный завет.
А сейчас, посмотри, за рекой монастырь
Время, люди его превращают в пустырь.
И святые глядят из разрушенных стен,
Как село наше гибнет от таких перемен.
И возносятся к небу мольба за мольбой,
Чтобы разум был мудрым и в мире с душой,
Так молился когда-то здесь первый монах,
Его имя и лик затерялись в веках.
Пробирался монах по болотам сквозь лес,
Чтоб очистить молитвами земли окрест.
Ставил келью, храм и молитву творил,
И трудами его вырастал монастырь.
И плыла сквозь леса и болота молва,
Как прекрасна земля и как вера сильна.
И далекий крестьянин, и местная чудь,
То, прослышав, сбирались и трогались в путь.
Убедившись, что вера и впрямь велика,
Оставались круг стен монастырских века.
Так рождалось село, так гласят имена,
Память живших людей воплотилась в слова.

*******

Что же скрыто в названьи Писцова-села?
Из далеких времен к нам доходит молва:
Жили люди и звались те люди – писцы,
Что до рук – мастера, по уму – мудрецы.
И писали те люди, иконы и книги,
Не богатством, а знанием были велики,
Ткали ткани, писали по тканям узор,
Их таланты и труд почитал Царский двор.
И записано в книгах писцовых о том,
Что село наше было дворцовым селом.
Те же книги еще донесли одну весть:
Грозный царь оказал посещеньем нам честь,
Проезжал на Казань, нашу воду хвалил,
Не Святого ль колодца воды он испил?
За селом, если прямо на север идти,
За селом можно было колодец найти,
У колодца часовня и старец при ней...
Так легенда гласит - это память людей.
И была в том колодце святая вода,
Не мутила ее ни какая беда,
И хранила вода от греха и от боли,
То был символ любви, знак Божественной воли,
Для людей, что умели творить чудеса:
Ставить храмы, иконы и книги писать.
Бог-отец, охраняя трудный путь их земной,
Даровал им колодцы со святою водой.
Не для славы своей мастера те старались,
А чтоб души людей на земле не терялись,
Поднимались над серостью и суетой,
Наполняясь любовью и красотой.
Их дела и молитвы к нам пришли сквозь года,
Сотворенное духом не умрет никогда.

*******

Как не прошеный гость, как разбойник лихой,
Век семнадцатый смутой пришел и войной,
Грабежи и пожары, смерть и беды неся,
Книг писцовых страницы он слезами писал.
И как в зеркале малом, в книгах наших писцов
Отразилось России больное лицо.
Можно платье и имя чужое принять
И судьбину лихую на себя примерять.
Смута, ложь, самозванцы – что с тобой, человек?
Кровью правлена книга «Семнадцатый век».
«...И Иван же Болотников, сказано в ней,
так же шайку собрав из гулящих людей,
в селах Тейково, Лежнево грабил и бил,
По ближайшей округе беду разносил...»,
И случилось, что как-то и в наше село
Шайку этих разбойников раз занесло,
Много людям они причинили беды,
Только все же напрасны их были «труды»,
Позабыли бандиты, однако, про то –
Город городом, а село-то - село.
Коль случится в одной стороне что сказать,
То в другой эту весть наперед будут знать.
Люди здесь так корнями переплелись,
Чтоб распутать - уйдет не одна наша жизнь.
Здесь не просто сосед, здесь иль кум, или сват,
Или тесть, или зять, или деверь, иль брат.
Разумел бы все это гнусный люд озорной,
То старинные села – обходил стороной.
Не случилась бы с ним и такая напасть,
Как к писцовским-то плотникам в руки попасть.
Ведь записано в книгах писцовых о том,
Что «умели они-де владеть топором».
И с повинной разбойники к людям пришли,
Что награбили, тут же обратно несли.
Знать, умели в Писцове не только писать,
Знать, умели всегда за себя постоять.
За себя, за семью, за соседа, за брата
И за мир, что завещан был дедом когда-то.
А заветы, вглядись в лик родного села,
В эти светлы храмы, что поныне стоят,
И в узоры резные на наших домах,
Все заветы увидишь ты в тех письменах.

*******

Протекли по Писцову с водой
Речки Черной – семнадцать столетий,
Восемнадцатый век с небес
Отразился огнем лихолетий,
Монастырь деревянный святыня,
Подарившая жизнь селу,
Вновь пришедшим на Землю Иудой
Был разрушен и предан огню.
И застыли, поникли люди
Задыхаясь от дыма и слез,
И горели огнем поминальным
Близстоящие свечи берез.
И всего лишь одну святыню
Монастырские сестры спасли,
Помолившись тихо и скорбно
С ней в глухие леса ушли.
Чудотворная, светлая, славная
Отвернула от нас свой лик...
Может быть оттого поныне
Этот храм в руинах лежит?

Вновь отстроен он был в тот же век,
Возродился, приняв перемены,
Только день за днем, день за днем
Рушит время старинные стены.
А в сердцах моих земляков
Сквозь года, сквозь завесу столетий,
Монастырь деревянный живет,
Огоньками своими светит.
И надежду хранят старики,
В наших душах Свет Божий зажжется,
И тогда непременно в село
Чудотворная возвернется.

И восстанет из пепла храм,
Светлый храм Воскресенья Христова,
И утраченная в веках
Возродится слава Писцова.

*******
$IMAGE5$

Недружелюбно встретились века
На перекрестке старого Писцова.
Век восемнадцатый на праве мудреца
Не мог принять течений новых.
Недружелюбно встретились века,
И, не поняв друг друга, разошлись:
Век восемнадцатый ушел в небытие,
А девятнадцатый спешил ворваться в жизнь.
Вошел – своим величием пленяя
И осветил историю Писцова,
И к свету этому во все века,
Сердца тянуться будут снова.
Он осветил род Павловых для нас,
Нам подаривший школы и больницы,

Тот, что в беде не дрогнул, устоял,
Так как умел трудиться и молиться.
В тот век с небес в село пришел поэт,
Его душа нам мир стихов открыла.
«Живет моя отрада в высоком терему»-
За Рыскиным запела вся Россия.
Благоволил по-прежнему к нам Двор:
Великий князь нас посетил в том веке,
А с ним через Писцово в Кострому
Держали путь Жуковский и Арсеньев.
Бесхитростных событий теплый свет,
В нем наша совесть, наша слава, сила,
Чтоб гордо в нас звучало с детских лет:
Село Писцово – малая Россия.

*******

Время, ткач удалец, ткет судеб полотно,
То как шелк все блестит, то как холст все серо.
Девятнадцатый век, устарев, отступил
Во владенье Землей век двадцатый вступил.
И как только он в юный свой возраст вошел,
Красной краской окрасились ситец и шелк.
Создаются Советы, открываются клубы,
А святыни земли нашей – грабят и губят...
Но легенды, как реки, сквозь годы плывут,
Хоть хранит свою тайну заброшенный пруд.
Дед рассказывал внуку, а тот своему,
Как топили святыни в Кабацком пруду:
Колокол..., утварь..., иконы..., кресты...,
Так старались разрушить к нашим душам мосты,
Но из пепла тихонечко храмы встают,
Знать, не все поглотил легендарный тот пруд.

*******

Над селом, над родным селом
Пролетали столетья птицы,
Уходили предки с мольбой,
Чтоб село смогло возродиться.
Чтоб смогли родные места,
Излечить наболевшие раны,
А на самых красивых местах
Возводили б по-прежнему - храмы.
Вот и мы на краю стоим,
Новый век расправляет крылья,
Книга-вечность запечатлит
Наше время и наши были,
Кто такие, мечтаем о чем,
Как умеем любить и молиться?
Наши помыслы, все чем живем,
В лик села внесет Летописец.

1995 г.