ВИРАЖИ

Пусть  остается  радостей  всё  меньше,

Пусть  снова  день  от  холода  дрожит.

Да  будь  хоть  меткой  черною  отмечен –

Не  все  ещё  прожиты  виражи.

Не  сброшены  мотором  обороты,

Не  проглотил  на  скорости  кювет.

И  где-то  впереди  за  поворотом

Ещё   мне  брызнет  розовый   рассвет.

Еще  ворвется  шалым  ветром  радость,

Еще  возьму  судьбу  на  абордаж.

И,  может  быть,  желанную  награду

Несет  мне  новый  знаковый  вираж.

                        *  *  *

СТИХИЯ

                                (25  июня  в   Сочи)

Давно  ждала  твое  вторженье,

Царица  хаоса – гроза,

Небес  безумное  творенье

Из  гнева,  ужаса  и   зла.

Несет  раскаты  громовые

Твоя  сверкающая  мощь,

И  хлещет  струями  косыми

Совсем  не  теплый  летний   дождь,

А  ливень,  плотный  и  знобящий.

И  кажется,  что  льётся   жесть,

Своим  скольжением  ужасным

С  пути  смывая   все,  что   есть.

Как  будто  бы  самой  Вселенной

Душа  и  плачет,  и  кричит.

И  всё.  во  имя  очищенья,

Её  с  душой  моей  роднит,

Где  тоже  ропотом  и  гневом

Тугая  дыбится  волна.

И  через  край  потоком  пенным

Готова  выхлестнуть  она.

Сверкает  грозная  стихия

Очами  в  серой  полумгле.

Восторг  и  ярость  в  ней  такие,

Что  страшно   матушке-земле.

                      *  *  *

БАБЬЕ    ЛЕТО

Над  яркими  цветочными  кострами

Стоит  в  садах   полдневная  жара.

И в танце  с произвольною программой

Без  удержу  резвится  мошкара.

А  за  окном  гуляет  бабье  лето,

Срывая  прочь  листки  календаря.

Теплом  особым  ласково согрета

Земля  моя  в  объятьях  сентября.

Вот  паучок  без  нитки  и  иголки

С  утра  до  ночи   что-то   мастерит.

Соткал   вуаль  затейливо  и  тонко,

Стараясь  мир  искусством  удивить.

При  полном  штиле  разомлевший  ясень

Свой  лист  в  траву  лениво  уронил.

А  кот  дворовый,  любопытный   Васька,

В  него  сейчас  же  лапы  запустил.

И  ну – играть,  ловить  свою  добычу,

Носить  в  зубах, 

подпрыгивать  над  ней.

Затем  почти  с   актерским  безразличьем

Улегся  рядом  рыжий  прохиндей.

Пронзила  день  тягучая  истома,

От  счастья  ошалевшая  бегу.

А  бабье  лето  веет  полусонно

И  надышаться  им  я  не  могу.

                    *  *  *

ИЗОЛЯЦИЯ

           (Зачеркнуть бы всю  жизнь

                             да  сначала  начать...)

                                                           М. Ножкин

День  был  скучен  и  сер,

Как  потухший  костер,

Как  на  мокром  асфальте 

разводы  дождя.

Долгой  пыткою  стал

Молчаливый  измор

И  рассудочный  холод 

в  глазах  у  тебя.

Если  б  мне  не  войти

В  ту  открытую  дверь,

Не  кипело  бы  сердце 

горячим  свинцом,

Не  болеть  голове 

Ни  тогда  б,  ни  теперь,

Кто  ж  из  нас  оказался 

в  тот  вечер  ловцом?

Изучающий  взгляд.

Слов  простых  ручеёк.

Долгим  эхом,  казалось,

тот  голос  звучал.

Только  что-то  ещё,

Только  что-то  ещё

Дух  взаимности  явно

 нам  что-то  шептал.

В  каждом  дне  с  той  поры

Был  особенный  вкус.

Закружилась  с  иным 

ускореньем  земля.

Только,   как  пережить 

Изоляцию  чувств,

Если  жить  без  любви 

оказалось  нельзя?

Ариаднина  нить

Нас  друг  к  другу   вела.

Глаз  особый  язык –

 сколько  ясности  в  нем!

Фильтровался   порыв,

Фильтровались   слова.

Но  глаза  говорили 

о  чем-то  своем.

И  ни  мне,   ни  тебе

Длить  отчаянный  фарс

Не  хватило   ни  чести,  

ни  сил – ничего.

Не  считая  потерь,

Кто-то  должен  из  нас

Был  усилием  воли  обуглить  его.

Потому-то  и  был

День  тот  скучен  и  сер,

Как  потухший  костер,

как  разводы  дождя.

И  глубок,   и  высок

Между  нами  барьер

Разметал   даже  искры 

живого  огня.

            *  *  *

  ДАНА

 (н о в е л л а)

На  эту  лесную  поляну,

Ничей  не   тревожа  покой,

Ходил  каждый  лень  спозаранок

Один  музыкант  молодой.

Он,   скрипку  достав  из  футляра,

Играл.  И  подолгу  окрест

Ноктюрнам,  сонатам,  руладам

Внимал  околдованный  лес.

Спасаясь  от  яростной  драки,

Однажды  к  поляне  пришла

С  пораненной  лапой  собака

И  тихо  поодаль  легла.

Маэстро  тот  час  поклонился –

Так  принято  в  светском  кругу.

Как  слушатель  первый  явилась

Собака,  заслышав  игру.

Внимательных  глаз  не  спускала,

Следя,  как  послушен  смычок

И  тут  же  лизать  успевала

На  лапе  ободранный  клок.

Играя  то громче,  то  тише,

Маэстро  забылся  и   сам.

Собака  же  ближе  и  ближе

К  его  подползала  ногам.

Когда  же  затихло  звучанье,

Маэстро  собаке  сказал :

 –  Спасибо  тебе  за  вниманье,

Сам  Бог  тебя,  видно,  послал.

Такой  интерес  и  терпенье 

Я,  может,  ни  в  ком  не  найду…

Будь  завтра  здесь  в  это  же  время,

Тебе  принесу  я  еду..–

                     ***

Назавтра  к  привычной  разминке

Маэстро  по  тропке  спешил.

И  вместе  со  скрипкой в  корзинке

Собаке  еды  прихватил.

А  та,  увидав  музыканта,

Со  всех  к  нему  кинулась  ног.

Он  радостно  выкрикнул : - Дана! –

Так  имя  ей было  дано.

С  тех  пор  повелось :  на  поляну,

Лишь  солнце взойдет  поутру,

Являлась   поклонница   Дана

Послушать  маэстро  игру.

Он  был  ей  заботливым  другом,

Делился  с  ней  щедро  едой 

Его  музыкальные  руки

Ей  посланы  были  судьбой.

Доныне  она  не  дарила,

Так  вышло,  еще  никому

Ни  дух  свой,  ни  верность,  ни  силу,

Отдав  всё  ему  одному.

Но …  что-то однажды  случилось.

В  ничем  не  замеченный  день

Её  музыкант  не  явился,

И  будто  надвинулась  тень

На  солнце,  на  лес  и  поляну,

На  всё,  что  дышало  вокруг.

Скулила  отчаянно  Дана,

Не  веря,  что  истинный  друг

Её  позабыл-позабросил,

Бесследно  куда-то  исчез…

И  долго  верхушками  сосен

Ей  вторил  задумчивый  лес.

Весь  день  не  пила  и  не  ела,

До  самых  потемок  ждала.

Подвинуть  ни  вправо,  ни   влево

Заставить  себя  не  могла.

И  завтра,  едва  лишь  с  зарею

Ночная  растаяла  мгла,

Собака  рассеянно  воя,

Опять  понапрасну  ждала.

                   ***

В  день  третий,  четвертый … девятый,

Забыв  про  еду  и  питьё,

С  уткнувшейся  мордою  в  лапы

К  собаке  сошло  забытьё.

Со  всею  собачьей  тоскою

Не  зная,   куда  себя  деть.

Лежала  недвижно.  И  только

Хотелось  одно – умереть.

И  вдруг  в  восприятии  странном,

Смятенье  в  рассудок  внося,

Над  ней,  обессиленной  Даной,

Склонились   родные  глаза.

И  голос – и  близкий,  и  дальний –

Как  будто  сквозь  толщу  вещал :

 –  Ты  здесь,  моя  милая Дана!

Я  всё  же  тебя  отыскал!

Прости,  дорогая,  уехать

Мне  срочно  из  дома  пришлось.

Не  для  куража  и  потехи –

Я  радость  большую  привёз!

На  конкурсе  знатном  играл  я

И  стал  победителем  в  нём,

Набрав  запредельные  баллы.

А  всё  потому,  что  в  моем

Успехе – немалая  доля

Твоих  драгоценных  заслуг…

Отлично  ты  справилась  с  ролью

Ценителя  творческих  мук.

Тебе  я  играл  вдохновенно,

Азартно  и  страстно  играл,

Чтоб  стать  нынче  лучшим  и  первым

И  видеть  восторженный  зал. –

Почувствовав  близкого  друга, 

Пытаясь  немного  привстать,

Собака  любимые  руки

Без  устали  стала  лизать.

Подняв  её  на  руки  бодро,

Доверчиво  и  горячо

Собачья  лохматая  морда

Уткнулась  маэстро  в  плечо.

………………………………..

И  словно  живую  награду,

Он  нёс это  счастье  домой.

… Здесь  нет  и  полслова  неправды!

Завидуйте  дружбе  такой!

                     *  *  *

И  СУД,   И   ОПРАВДАНЬЕ

Ну,  здравствуй,  здравствуй!

После  долгих  странствий

По  островкам  извилистых  трясин

Своих  воспоминаний - стало ясно –

Мой  суд  и  оправданье – ты  один.

Как  сложно  по  затерянной   трясине

Отважно,  но  без  компаса  блуждать.

Какой  другой  необоримой силе

Себя  ежеминутно  подчинять,

Чтоб  выстоять,  хотя  бы  удержаться

Там,  где  другой 

махнуть  рукой бы  мог?

Где  логики  и  выдержки  набраться,

Когда  земля  уходит  из-под  ног?

И  каждое  бегущее  мгновенье

Пугающе  последним  может  стать,

Как  в  тех  крутых 

отвесных  восхожденьях,

Где  каждая  достигнутая   пядь

Все  силы  множит,  добавляя  красок

В  рисунок  наступающего  дня.

Но … что  другим 

так  просто  и  так  ясно,

Сегодня  не  доступно  для  меня.

Стою.   Иду.  И  снова  наблюдаю,

Где  можно  было  б 

с  легкостью   вздохнуть,

Где  краски  дня  ещё  не  полиняли -

Там   путь  к  тебе –

единственный  мой  путь.

Мой  Бог,  моя   разумная  безгрешность,

Судья  моих  опустошенных  дней,

Я  вновь  свою  пронзительную  нежность

Несу   в  ладони   сущности   твоей!

                       *  *  *